Беседу мы начали с вопроса о космосе - ведь именно преобразованиями в этой области завершился предыдущий и начался текущий год.

- Лев Матвеевич, что изменится в космических планах России, исходя из реорганизации академической науки?

Мы попали в режим реформ, генерируемых не нами, а извне. Я осторожный пессимист: рано рвать на себе волосы - но и радоваться нечему. Институты выведены из-под эгиды академии, подчиняются Федеральному агентству научных организаций (ФАНО). Но каким бы эффективным ни был топ-менеджер, он должен разбираться в сути процессов, которыми руководит. Еще Крылов предрекал опасность непрофессионализма: «Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник». Поэтому глава РАН Владимир Фортов четко представил Владимиру Путину нашу позицию: институты заинтересованы в совместной с ФАНО работе, но при этом не должны остаться без средств.

На фоне реорганизации-слияния академий прошло незамеченным рождение Российского научного фонда.

С оптимизмом смотрю на его планы, на честный отбор и экспертизу проектов-мегагрантов для наших ученых.

- Повлияет ли на перспективы космических исследований реформа Рос космоса?

Изменение структуры Роскосмоса меня пугает больше, чем реформа РАН. Я не представляю, как двухголовая структура будет работать.

Приоритеты же науки не меняются. Задача номер один - исследование и освоение Луны.

Для этого НПО им. Лавочкина готовит новые аппараты - и орбитальные, и посадочные.

РКК «Энергия» обсуждает возможности пилотируемого полета после того, как тщательнее исследуем «соседку». Не так много о ней знаем. Изучать будем не те районы, где бурили грунт наши автоматы и высаживались американцы, а новые, полярные области Луны.

В перспективе - освоение Селены. Только учтем: для вывода автоматов годятся ракеты «Протон», «Союз», но космонавтам нужны тяжелые носители типа «Ангара» и еще более мощные.

- Чего же ожидать в этом году от наук о Вселенной?

Главное событие - это КОСПАР. Комитет по космическим исследованиям был создан на заре космической эры как место обмена опытом еще засекреченных советских и американских ученых. Большая честь, что Россия получила это право. Целое созвездие конференций пройдет в Москве со 2 августа. Огромная ответственность лежит на МГУ; очень помогают ректор Виктор Садовничий, профессор Михаил Панасюк, глава оргкомитета, вице-премьер Аркадий Дворкович.

КОСПАР не принимает судьбоносных решений, но дает важные рекомендации руководителям государств.

- Вам, как главе Совета РАН по космосу, - не очень приятный вопрос. Что происходит с нашим научным космосом? Складывается впечатление отставания на фоне эффектной подачи миссий США и Европы, прорывов Китая, Индии…

Вернусь к КОСПАРу. Выдвигая кандидатуру Москвы, мы предполагали, что к 2014 году основные проекты Федеральной космической программы уже будут летать. Но… не срослось.

Летают «Чибис», первая обсерватория «Спектр», других научных спутников нет.

Участвуем приборами в зарубежных беспилотных программах: на американском Curiosity, на двух европейских, готовимся «гостями» лететь к Меркурию, на Марс. Планируем свою лунную программу из четырех полетов автоматов.

Но и на 2014 год - планы, а хочется говорить о результатах.

Таковых нет.

- Почему же у нас всего один телескоп на орбите?

Проект, аппарат с приборами создаются не один год, иногда десятилетие. Радуемся успехам иностранных миссий, завидуем… Но если Россия выполнит десятилетнюю программу, то определенные позиции в астрофизике мы себе вернем.

Микроспутник «Чибис» в трех диапазонах исследует природу и виды гроз. Институты РАН создали его сами, доказав, что и без промышленности способны творить «в железе».

Бывает, что собственного аппарата нет, но ученые добиваются успеха.

В нашем Институте космических исследований за год прошло семь международных форумов по астрофизике, приборостроению, зондированию Земли. Или вот другой пример. В 2000 году были запущены европейские спутники «Кластер» для изучения магнитосферы Земли. Вначале нас даже к полученным данным не подпускали, а спустя пару лет уже по просьбе самих зарубежных коллег наши специалисты анализировали магнитограммы из космоса.

А иногда и приборов российских на иностранном спутнике нет, но мы обрабатываем предоставленные данные, вводя их в мировой научный оборот. Российский вклад в мировую науку растет. И вообще - если у ученого есть идея, то она обязательно будет востребована.

СПРАВКА

Лев Матвеевич Зеленый - советский и российский физик.

Академик РАН (2008), доктор физико-математических наук, профессор, директор Института космических исследований РАН (с 2002 года). Вице-президент РАН с 2013 года. Основным направлением научной деятельности является физика космической плазмы. Имеет более 3000 цитирований своих работ, опубликованных после 1975 года.

КСТАТИ

КОСПАР (от англ. COSPAR - Committee on Space Research) - Комитет по космическим исследованиям при Международном совете по науке. Был образован в 1958 году для того, чтобы помогать ученым разных стран обмениваться информацией, полученной с помощью космических спутников и автоматических межпланетных станций (АМС).

Планами и мечтами об освоении Луны с ТрВ-Наука поделился академик РАН, директор Института космических исследований РАН . Беседовала Наталия Демина .

— Расскажите, пожалуйста, чем интересен проект «Луна-25»?

— На недавно завершившейся в Жуковском выставке МАКС-2017 в павильоне «Роскомос» было выставлено рядом два интересных экспоната: советский проект «Луна-24» 1976-го и будущий российский — «Луна-25».

Проект «Луна-24» был очень успешным. Он обеспечил доставку грунта Луны на Землю. Всего в Советском Союзе было три таких доставки — «Луна-16», «Луна-20» и «Луна-24». За десять лет только по лунной программе было 24 миссии СССР на Луну. Не все, правда, успешные, — некоторые разбились или промахнулись… Существовала еще отдельная программа «Зонд» по подготовке пилотируемой советской экспедиции на Луну. Тоже тогда не сбылось, думаю, в связи с неожиданным уходом из жизни Сергея Павловича Королёва…
«Луна-24» на поверхности Луны и Государственный знак станции (1976) Первый в истории современной России проект «Луна-25» очень сильно отличается от проектов советского времени. И разница в том, что на новом этапе наших исследований мы будем изучать не экваториальную Луну, о которой мы уже кое-что знаем, благодаря советским аппаратам и американскими астронавтам, а полярную Луну, на которой никто никогда еще не был. Называя новый проект «Луной-25», мы хотим показать, что стоим на «плечах» гигантов советского времени и ведем нумерацию соответственно от «Луны-24».

— А почему такой большой перерыв между «Луной-24» и «Луной-25»?

— Перерыв вызван тем, что советско-американская космическая гонка завершилась. Американские астронавты несколько раз побывали на Луне и успешно работали там, отечественные автоматические станции обеспечили несколько доставок на Землю лунного грунта, по Луне долго колесили и отлично поработали два советских лунохода. В музее Института космических исследований можно увидеть наш «лунный ровер» — он выглядит, как большой джип. Трудно представить, как удалось в то время доставить такую махину и мягко посадить ее на лунную поверхность.

Был подготовлен третий, совершенно потрясающий луноход, на голову выше, чем предыдущие, его тоже должны были послать на Луну, но Брежнев уже потерял к ней политический интерес… К тому времени было уже шесть экспедиций «Аполлонов». Лунную программу остановили и решили развивать околоземную космонавтику.
«Луноход-3» в музее НПО им. С. А. Лавочкина («Википедия») Появилась станция «Мир», было проведено много экспериментов по изучению Земли, ее климата, закончилась космическая гонка, появилась Международная космическая станция. Со времени последнего советского лунохода мы узнали о Луне много нового, постепенно она вновь начала вызывать интерес как у исследователей, так и у политиков.

За эти годы ученые обнаружили, что полярные области Луны довольно сильно отличаются от экваториальных. Собственно, так же, как отличаются Сахара и Антарктида на Земле. У полярных областей Луны есть интересные особенности, связанные и с тепловым режимом, и с отражением солнечного света.

В ИКИ РАН был подготовлен эксперимент LEND, уже много лет проводящийся на американском спутнике Луны LRO (Lunar Reconaissance Orbiter). В эксперименте изучается поглощение нейтронов, которые индуцируются в поверхностном слое космическими лучами. Было показано, что под поверхностью Луны, где-то на глубине по крайней мере около 1,5−2 м, находится вещество, содержащее водород и рассеивающее нейтроны. По разным свидетельствам, там, скорее всего, находится водяной лед.
LRO (Lunar Reconnaissance Orbiter). Изображение из «Википедии» И мы видим, что Луна не какое-то сухое, безжизненное, мертвое небесное тело, как нам представлялось раньше, — она довольно влажная, по крайней мере в полярных областях. Недавно в New Scientist я увидел статью: после нового, более тщательного анализа включения воды были обнаружены даже в образцах грунта, привезенных астронавтами США из экваториальной области Луны.

— Эта вода никак не может быть земного происхождения?

— Об этом и идет спор. Это всё зависит от того, как Луна образовалась. Есть модель образования Луны, связанная с мегаимпактом. По этой гипотезе, в первый миллиард лет своей истории Земля столкнулась с протопланетой Тея, та срезала верхний слой Земли. Всё это, естественно, при столкновении расплавилось, и из таких ошметков, содранных с Земли и Теи, получилась Луна. Сначала она вращалась близко около Земли, потом, постепенно остывая за счет приливных сил, отдалялась всё дальше и дальше и в конце концов за счет приливного торможения стала вращаться так, что всё время смотрит на Землю одной своей стороной.

По другой гипотезе, Земля и Луна образовались вместе, как образуются двойные звезды. И сейчас вокруг этих двух теорий идут споры, так что наличие воды очень важно для разрешения загадки появления нашего спутника.
«Луна-25» (ранее «Луна-Глоб») на МАКС-2015. Фото с сайта www.gazeta.ru Вода интересна еще и потому, что земляне думают не только о проведении научных исследований, но и о том, как в будущем они будут осваивать Луну. Если из грунта можно будет извлекать даже малое количество воды, то это даст хорошую основу для создания земных колоний. «Луна-25» — первый аппарат, который нацелен на исследование ранее не изучавшихся полярных областей Луны.

— А на них никто больше не претендует? Например, Китай?

— Действительно, в декабре 2017 года к Луне полетит китайская миссия, но пока китайцы хотят повторить то, что сделала «Луна-24» в 1976 году. Однако китайская космическая программа очень быстро развивается, и, если мы будем, как обычно, долго запрягать и медлить, китайские коллеги всё могут сделать быстрее нас. Мы пока о Луне только разговариваем. В принципе, проект «Луна-25» должен был осуществиться в 2014—2015 годах, а теперь мы надеемся, что он полетит хотя бы в 2019-м.

— Всё уже готово?

— Нет, не всё готово. Мы работаем над приборами, и еще полностью не готов спускаемый аппарат. Парадокс еще и в том, что к 1976 году мы научились успешно сажать аппараты на Луну и возвращать грунт назад, а сейчас всему этому надо заново учиться. Как мы знаем, лунные успехи СССР дались ему большой кровью. Много аппаратов разбилось.

— Я читала дневники генерала Каманина, как мы безуспешно пытались догнать США в лунной гонке в конце 1960-х — начале 1970-х, но нас часто преследовали неудачи.

— Было отправлено 24 аппарата, и я сейчас, к сожалению, точно не помню, какой процент — может быть треть, может быть немного больше — был неудачным. Страна не жалела на космос денег, один проект следовал за другим. Советский Союз первым сфотографировал обратную сторону Луны, потом было два лунохода, три доставки грунта, шаг за шагом накапливались опыт и знания (см. подробнее в таблице, составленной В. Сурдиным для его книги «Путешествия к Луне» . — Прим. ТрВ-Наука ). Но сейчас мы должны не только всё это повторить; ставится гораздо более сложная задача, потому что мы собираемся садиться не в центральных, а в полярных частях Луны, и там баллистика сложнее, там сложнее сесть.

Кроме того, наша задача — исследовать не только сам лунный грунт, так называемый реголит (что делалось и раньше), но и летучие включения в нем, в частности воду и, как мы надеемся, обнаружить какие-то органические вещества.

На этом рисунке довольно масштабно показаны планы России по освоению Луны. Сначала будет «Луна-25», потом орбитальный аппарат «Луна-26». Он будет исследовать Луну с орбиты. Планируется, что основной миссией станет «Луна-27», которую мы разрабатываем совместно с Европейским космическим агентством (ESA).
«Луна-25». Изображение с сайта sputniknews.com Россия делает сам аппарат, а ESA поставит на него бурильную установку, разработанную для другого нашего совместного проекта — «ЭкзоМарс». Мы хотим исследовать поверхностные слои полярной Луны, которые содержат какие-то водяные включения, где-то на 1,5 м, взять пробы и провести их анализ. Обычно при бурении бур нагревается, но в данном случае этого нужно избежать. Ведь самое интересное не сам лунный грунт, а включения в нем: если нагреть водяной лед, то он просто легко испарится в вакууме. Поэтому будет использован криогенный метод бурения.

В воде могут оказаться различные дополнительные включения, органические молекулы. Из самой распространенной модели появления летучих веществ на Луне следует, что воду на Луну могли принести кометы или, быть может, метеоры. Фактически различные космические тела, содержащие воду, бомбардировали Луну в течение 4 млрд лет, и за это время там вблизи поверхности должно было накопиться достаточно много летучих материалов. Кометы считаются переносчиками спор жизни, за ними гоняются. У вас в газете были статьи про комету Чурюмова — Герасименко .

— И интервью с Климом Ивановичем… Я была в Московском планетарии на лекции Чурюмова про комету, а буквально через несколько дней он умер…

— Да, мне тоже посчастливилось побывать на этой лекции. Клим Иванович был замечательным ученым и очень ярким человеком.

Среди научных проектов, которые России удалось с успехом осуществить, как раз был международный проект исследования кометы Галлея, называвшийся «Вега»… Клим Иванович был одним из главных специалистов по наземной поддержке спутниковой программы, в эти годы я и познакомился с ним.

Но ведь и проекте «Вега», и в проекте «Розетта» (исследование кометы Чурюмова — Герасименко) космические аппараты гонялись за кометами, чтобы «ухватить» кометное вещество, в частности органику, которая там заведомо есть. А на Луне мы не торопясь можем собрать немало таких материалов, что природа миллиарды лет хранит для нас, как будто в холодильнике.

Наша лунная программа будет с каждым шагом усложняться. Если в рамках проекта «Луна-27» планируется исследовать найденные вещества бортовыми масс-спектрометрами, то уже через несколько лет мы надеемся проанализировать материалы с Луны самыми совершенными масс-спектрометрическими методами в лабораториях на Земле. Это будет грунт со всеми включениями летучих веществ.

Мы также задумываемся о больших тяжелых роверах и вместе с Институтом геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского РАН обсуждаем будущий геологический луноход. И конечно, лунная программа будет продолжаться и дальше — должен начаться ее пилотируемый этап, для которого наши автоматические миссии — в дополнение к чисто научным исследованиям — ведут, так сказать, разведку на местности.

— Как раз хотела спросить: когда-нибудь российский человек ступит на Луну?

— В России сейчас обсуждаются планы по созданию сверхтяжелых ракет, которые смогут доставить туда космонавтов, но надо понять, что же космонавтам, собственно, там делать и какие риски их могут ожидать.

При всей внешней безобидности пыль на Луне очень токсична. На Земле частицы пыли гладенькие, а на Луне они — как маленькие серпы с острыми краями. Такая пыль, если попадет в легкие, представляет очень большую опасность. В последнем номере «Земли и Вселенной» вышла наша большая научно-популярная статья, написанная вместе с биологами, про лунную пыль и, в частности, ее токсичность.

В наших лунных посадочных аппаратах есть специальные приборы для исследования лунной пыли. Это очень неприятный фактор, причем за счет излучения Солнца, за счет фотоэффекта, она электризуется, отталкивается от так же заряжающейся поверхности и висит (левитирует) этаким облаком над поверхностью Луны. Астронавты видели эту «левитирующую» пыль, рассеивающую солнечный свет. Мы пока мало про нее знаем, и это такой фактор, который надо изучить, прежде чем туда полетят люди, чтобы создавать лунные базы.

— Как Вы объясняете тот факт, что до сих пор значительная часть людей, в том числе в России, считает, что американцы не были на Луне? Недавно в «Фейсбуке» после статьи Виталия Егорова о полетах американцев невероятное количество людей, сотни человек, оставили сообщения типа «Всё это миф. Режиссер Кубрик же подтвердил, что всё это снимали в студии».

— Если кто-то берется утверждать, что американцев на Луне не было, то он должен заявить, что не было и советских лунных миссий. Ведь американские астронавты привезли лунное вещество. Они привезли в общей сложности около 300 кг. Три советские экспедиции доставили примерно 300 г. Казалось бы, это качественно несопоставимые количества, но на самом деле, с точки зрения космохимии, эти результаты сравнимы, потому что для анализов достаточно десятков миллиграммов вещества.

Естественно, мы обменивались с американцами некоторыми сведениями и видели, что полученные результаты соотносятся друг с другом. Всё это привезенное вещество нельзя сфальсифицировать или искусственно приготовить на Земле. Можно привести еще сотню доказательств, что полеты на Луну были, но не думаю, что читателей ТрВ-Наука нужно в этом убеждать.

— К сожалению, кажется, что такие вещи надо повторять в российских СМИ вновь и вновь. Один из озвученных доводов сторонников мифа «их на Луне не было» такой: «Почему же за сорок с лишним лет ни Россия, ни США больше не были на Луне?» Почему обе державы потеряли к ней интерес?

— Потому что космос необъятен и в нем столько всего интересного! Мы переключились на исследования Марса, Венеры, комет, околоземную космонавтику. Американцы добились великолепных результатов в исследованиях больших планет. Были прекрасные мощные проекты по Юпитеру, Сатурну. Сейчас коллеги исследуют Плутон и тела из пояса астероидов. Готовятся экспедиции к Галилеевым спутникам Юпитера (Европе и Ганимеду).

Невозможно ведь заниматься сразу всем. Наука развивается по спирали — какой-то ее виток с Луной мы прошли в 1960—1970-е годы, теперь готовимся подняться на новый виток и посмотреть на ту же Луну уже другими глазами. С того момента и приборы и техника прогрессировали очень сильно. Ракеты за эти годы не так сильно изменились, и сколько полезной нагрузки они тогда поднимали, примерно столько же выводят на орбиту и сейчас, но с теми же 30 кг научной аппаратуры сейчас можно сделать на порядок больше, чем 40 лет назад!

— Давайте помечтаем. Допустим, у человечества будут необходимые ресурсы и возможности строить колонии на Луне. Она будет осваиваться также, как Антарктида, на равных паритетных условиях? Есть ли какое-то законодательство по освоению Луны?

— Это очень хороший вопрос. Существует космическое право. Когда-то в совете «Интеркосмос» при Академии наук профессор Верещагин занимался всеми этими вопросами, в том числе вопросами собственности на Луне.

Сейчас же эта тема брошена на самотек, по крайней мере с нашей стороны.

Да, Луна имеет примерно такой же правовой статус, как Антарктида. Но там не так много хороших мест для создания баз. Колонию нужно создавать там, где под поверхностью есть вода. При посадке нужно учесть много факторов; нужен достаточно ровный рельеф, ведь среди гор аппарат просто опрокинется. С выбранной точки должна быть видна Земля, там должно быть хорошее освещение. Солнце вблизи полюсов есть не всегда, под ногами должна быть вечная мерзлота, и если все эти факторы перемножить, то подходящих мест оказывается не очень много.

На Луне будет действовать тот же принцип, что действовал при освоении новых пространств на Земле: т. е. если кто-то первым застолбил участок, то его уже оттуда не выгонишь. Никто с этим спорить не будет, здесь как в ресторане — first come, first served.

Мы не должны медлить в освоении Луны, ведь для землян Луна не просто еще один интересный объект для научных исследований, а уникальный, данный самой природой полигон для дальнейшего освоения космического пространства. В РАН и в Роскосмосе мы разрабатываем программу по освоению Луны, но это уже история не завтрашнего дня, а послезавтрашнего. Мы думаем о широкой программе исследований на Луне. Это могут быть и астрофизические исследования, и исследования истории формирования самой Луны, и вопросы происхождения жизни.

Пока понятно, что при современных технологиях люди на Луне будут подвергаться большому риску, оставаясь там надолго. Ведь магнитного поля там нет, атмосферы нет. Для человека это всё минусы, а для научных исследований — плюсы, ведь там нет облаков, прекрасный астроклимат. Можно вести оптические астрономические наблюдения, только научиться бороться с пылью, чтобы не испортила объективы.

Мы сейчас планируем исследования в области рентгеновской астрономии. В сентябре 2018 года предстоит вывести на орбиту аппарат «Спектр-Рентген-Гамма» для изучения самого высокоэнергичного излучения в рентгеновском и гамма-диапазонах. До Земли эти излучения, к счастью, не доходят, их поглощает земная атмосфера. Их можно изучать только за ее пределами — со спутников.

И Луна для таких исследований предоставляет неограниченные возможности. Там можно установить большие детекторы, их только надо туда доставить. Для радиоастрономии Луна, где практически отсутствует «радио-спам», создаваемый на Земле миллионами радио- и телепередатчиков, тоже «благословенное» электромагнитно чистое место.

Космические лучи — «странники Вселенной» (как их называет Михаил Панасюк) — очень важные частицы, несущие информацию о процессах ускорения в самых экстремальных процессах, происходящих в нашей Вселенной (например, во вспышках сверхновых). На Земле их тоже сложно изучать, но они взаимодействуют с земной атмосферой, создают широкие атмосферные ливни, целые каскады вторичных энергичных частиц, которые мы уже можем наблюдать. Влияет на такие частицы и достаточно сильное земное магнитное поле. На Луне, где нет ни атмосферы, ни магнитного поля, создаются практически идеальные условия для подобных исследований.

Получается, что Луна — уникальное место для создания международной астрофизической обсерватории. И роль космонавтов, по нашему мнению, будет заключаться в поддержании работоспособности этой обсерватории: настройке и ремонте научного оборудования, установке новых приборов и т. д. Существует много задач, где без присутствия человека невозможно обойтись. Но такую работу можно, конечно, вести вахтовым методом.

Постоянное присутствие человека на Луне, по-видимому, не нужно. Во время экспедиций космонавты, скорее всего, будут жить где-то под поверхностью Луны, чтобы уменьшить риски радиационного облучения для здоровья.

— Когда всё это станет возможным?

— Я думаю, что этот проект начнет разворачиваться где-то в 2030-х годах.

— В тридцатых? Так быстро?

— Он будет идти постепенно. Весьма вероятно, что очень активную роль в освоении Луны будет играть Китай. По крайней мере, в XXI веке пока только китайцы посадили на Луну своего «Нефритового зайца». Китайцы очень активно занялись Луной. Я был недавно в Гонконге, там идет работа над сложным устройством для забора грунта. Как я уже говорил, в планах у КНР — доставка лунного грунта на Землю, то, что «Луна-24» сделала в 1976 году. Китайцы отнеслись к этому проекту всерьез, будут задействованы разные способы забора грунта.
Посадочная ступень «Луны-24» обнаружена исследователями на снимках LRO в марте 2010 года в 2,3 км от «Луны-23» (которая лежит на боку). «Википедия» С нами они в этом не конкурируют, потому что мы хотим изучать полярные области, а они — экваториальные, но, в принципе, следующий пилотируемый этап в Китае уже официально объявлен. Они очень быстро продвигаются — как и в советское время, решающей здесь, помимо таланта ученых, является политическая воля руководства страны. Я думаю, что пилотируемые полеты в наших странах начнутся уже в конце следующего десятилетия, к концу 2020-х годов.
— А не сто ́ит ли создавать колонию на Луне в экваториальной зоне?

— Нет, как раз лучше в полярных областях, где под поверхностью есть хоть какое-то количество воды. Удивительно, что и на Меркурии, совсем рядом с Солнцем, в его полярных шапках, тоже есть запасы водяного льда. Уже хорошо известно и о запасах льда вблизи марсианских полюсов. Вода действительно очень распространенное вещество в Солнечной системе.

— Последний вопрос. Вы как-то прокомментируете будущие выборы президента Академии?

— Вы знаете, Рэй Брэдбери говорил: «Нет ничего сложнее, чем предсказывать, особенно предсказывать будущее». Наше Отделение физических наук выдвинуло Александра Сергеева. Это мой коллега, я знаю его много лет и как блестящего ученого, и как умелого и опытного организатора. Конечно, мы надеемся, что он будет избран.

Я уверен, что Сергеев сумеет четко провести корабль РАН через лежащие перед нами рифы и водовороты. Есть пока только одна проблема: его знают не во всех отделениях Академии. Но он очень активно выступает в СМИ (в том числе и вашем ТрВ-Наука). Мне кажется, что он на правильном пути. В конце августа должна быть опубликована его яркая и убедительная программа.

— А как Вы оцениваете шансы других кандидатов? Кто окажется в «тройке»?

— Не знаю, у каждого есть плюсы. Вы читали «Женитьбу» Гоголя? Если бы один пункт от одного кандидата, один от другого, всё собрать, то получится идеальный кандидат. Но у каждого своя программа, каждый своим силен.

— Спасибо за интервью!

Беседовала Наталия Демина

1. Таблица лунных миссий из книги В. Сурдина «Путешествия к Луне» —

Лев Матвеевич подарил мне календарь. Необычный, точнее — непривычный. Он посвящен 400-летию открытия Галилео Галилеем спутников Юпитера. Всех четырех. Перечисляю для непосвященных: это — Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. Позже я понял, почему академик Зеленый выделяет из них тот, который носит привычное название "Европа"…

Календарь открывают слова Сенеки, античного философа: "Жизнь человека, даже если всю ее посвятить изучению неба, недостаточна для столь огромного объекта".

И тем не менее надо стремиться к тому, чтобы сделать звездный мир, открывающийся нам по ночам, ближе и понятней. Иначе зачем жить?!

Стремление ввысь всегда было присуще каждому человеку. Нам удалось вырваться за пределы Земли первыми. А что сейчас творится на околоземных и межпланетных орбитах? Какое место на "космической лестнице" занимаем мы сегодня?

Подобные вопросы и привели меня к нынешнему директору Института космических исследований РАН академику Льву Матвеевичу Зеленому.

Я спросил его:

— У меня возникает странное, но приятное ощущение, будто в нашей космонавтике наступает новый этап развития? Или я ошибаюсь?

— Хотелось бы, чтобы было так…

— Недавно запустили "Метеор-М". Впервые за многие годы появился "научный аппарат". Готовятся к пуску новые спутники, с ними ученые связывают надежды на будущее. Или все это, так сказать, "воспоминания о прошлом"?!

— Человек живет надеждами. Мы много раз ждали наступления таких времен, но не скоро сказка сказывается… Планы, конечно, обширные. Думаю, что часть из них осуществится. К сожалению, не все.

— В чем главный смысл "нового этапа"? Вы же были на встрече с президентом России, где об этом шла речь?

— Шел разговор о модернизации всей экономики. Были обозначены пять приоритетных направлений. Одно из них — космические технологии. В частности, там было принято решение о финансировании ядерно-космической установки, которая позволит осуществлять межпланетные перелеты.

— Но это же довольно старый проект?!

— Все новое — это забытое старое… Конечно, были советские проекты, и они неплохо разработаны, а потому не грех о них и вспомнить… Но я выступил с иным, более общим тезисом. Сказал, что в каждой стране есть военная доктрина. Она предусматривает: с кем воевать, с кем дружить, что делать в первый день конфликта или на десятый… Приблизительно такая же должна быть "космическая доктрина", и от ее наполнения зависит, нужна ли нам ядерная установка или нет. К полету на Луну она не нужна, для пилотируемого полета к Марсу, наверное, уже нужна. То есть сначала надо поставить перед страной стратегическую задачу, а уже потом думать, как ее лучше всего реализовывать. Тропа нужна, и в конце ее точка, к которой следует стремиться. А не шарахаться из стороны в сторону, как мы делали это в последние годы.

— По-моему, у американцев такая цель есть? Я имею в виду Марс. Кажется, за него они взялись серьезно?

— Уже нет: не так давно Обама отменил программу "Созвездие", где планировались пилотируемые экспедиции на Луну и Марс. Они будут делать акцент на автоматических миссиях, не только планетных, но и астрофизических, плазменных. Что же делать нам? Вопрос в политической воле и национальных приоритетах. Мы не сможем соревноваться с Америкой по всему спектру научных направлений.

— Да и не нужно…

— Но ведь хочется!.. Можно было уехать работать в Штаты, но я выбрал иной путь, а потому хочется заниматься наукой в космосе в полном объеме и здесь.

— На мой взгляд, для американцев одного директора Института космических исследований из России вполне достаточно! Я имею в виду академика Сагдеева, который туда уехал.

— Это было уже давно… Итак, надо работать здесь. А, следовательно, из множества направлений нужно выбрать несколько. Они не будут столь многогранны, как у американцев, которые идут по всем космических тропам. Они занимаются и Марсом, и Луной, и астрофизикой, и природными ресурсами — океанографическими спутниками и другими проблемами. Со всем этим мы не справимся, но у нас есть хорошие ростки, они сохранились, и их надо выращивать. Те же, к примеру, малые спутники.

— Что вы имеете в виду под "малыми спутниками"? Что они могут делать?

— Мне кажется, что времена, когда делались большие спутники, на которых устанавливалось много приборов и аппаратуры, прошло. Сейчас имеет смысл запускать на орбиту один прибор, спутник должен выполнять конкретную задачу. Раньше создавалась большая компания экспериментаторов, каждый из них был заинтересован в своей аппаратуре, а потому старался "выбить" себе время наблюдений, квоты передачи информации на Землю, а на предварительном этапе шло сражение за каждый грамм веса.

— Иногда говорили, что между учеными разгорается война за место на спутнике…

— Так и было. Большая платформа подразумевала и широкий диапазон исследований. Я детально занимался одним проектом на "Прогнозе", на котором стояло двадцать приборов, и не всегда удавалось найти взаимное понимание между участниками этого эксперимента. Естественно, на таком большом спутнике ставились сложные служебные системы, которые также постоянно нуждались в корректировке…

Строка воспоминаний: "Интербол" стал важной частью моей научной судьбы. Еще на самой ранней стадии проекта, в 1980 году, академик А. А. Галлеев привлек меня к отбору научных экспериментов. В 1982 году по его просьбе я организовал в Пловдиве научный семинар, посвященный задачам проекта, методикам измерений и выбору оптимальных орбит. Запуск спутников "Интербол" оттягивался и оттягивался. Проект перешел из советской эпохи в российскую, пережил распады и объединение нескольких стран-участниц, но научный и человеческий потенциал проекта оказался настолько силен, что в 1995 году, наконец преодолев все финансовые и организационные препоны, первые два аппарата: "Интербол-1" и чешский субспутник "Магион-4" — были запущены с космодрома Плесецк. В 1996 году вторая пара аппарата тоже оказалась на орбите. Проект успешно завершился в 2001 году. Спутники "Интербол" стали частью международной флотилии аппаратов, работающих в рамках Международной программы по солнечно-земной физике. Они летали вместе с японским и американскими спутниками. Были получены уникальные научные результаты".

…При работе на малом спутнике многие проблемы упрощаются. Разрабатываем и создаем научный прибор или группу приборов, делаем двигатель и системы управления и ориентации, ставим аппаратуру для передачи информации, — вот и все. Сейчас такой малый спутник мы готовим к полету. Называется он "Чибис".

— "Космическая птичка"?

— Надеемся, что их появится целая стая! Первый спутник у нас был "Колибри", а этот — "Чибис". Название подчеркивает размеры спутника. Правда, на "Чибисе" не один прибор, а два или даже три, но это сути дела не меняет, так как все они предназначены для исследования одной проблемы. "Чибис" будет заниматься изучением разрядов молний. Казалось бы, все известно об электричестве в атмосфере Земли, и эту область физики уже зачислили в "пыльную науку", мол, все о ней известно. Однако наблюдения со спутников помогли обнаружить очень интересное явление. Выяснилось, что из атмосферы вверх идет сильное гамма-излучение. Подобное тому, что регистрировалось во время ядерных испытаний. Оказалось, что это излучение рождают молнии: мощные грозовые разряды идут практически непрерывно то в одном районе планеты, то в другом. Явление это очень интересное. Физики, в основном ученые из ФИАН, создали несколько теорий, и их нужно проверить экспериментально. В общем, появилась новая физика, и она имеет практическое значение — ведь пилоты и пассажиры авиалайнеров, которые пролетают вблизи области, где происходят молниевые разряды, могут получить заметную дозу радиации.

— Очень интересно и неожиданно!

— Даже в привычном всегда можно найти необычное. Еще один спутник, который разрабатывался в ИКИ, мы назвали "Русалка". Он будет заниматься исследованием парниковых газов, причем в определенных районах. В глобальном плане, в масштабе Земли, проблема известна, но ее необходимо конкретизировать. Откуда идут парниковые газы: от болот, от вулканов или от свиноферм? Бытует представление, что все связано с промышленностью, однако природа намного мощнее человека, а потому могут создаваться ошибочные представления о степени нашего влияния на климатические процессы. И тогда вся та борьба с парниковым эффектом, о которой там много пишут и которой активно занимаются не только ученые, но и политики, на самом деле может оказаться еще одной иллюзией. В общем, нужны точные научные данные, и "Русалка", в частности, может помочь их получить.

— Иллюзий действительно много. Я тут же вспомнил Монреальский протокол и "озоновые дыры". Страхов было много, а потом оказалось, что проблему специально создали американские фирмы, чтобы бороться с конкурентами…

— Нечто подобное не исключено и сейчас, а потому нужна система спутников, которые вели бы мониторинг экологической обстановки вокруг Земли. В чем преимущества малых спутников для Академии наук и университетов? При создании большого аппарата трудно обойтись без всей сложной инфраструктуры космической промышленности. А малые спутники, причем решающие вполне серьезные научные задачи, можно подготовить и в средних размеров университете. На Западе это широко распространено, потому что инженерные профессии там получают на реальном деле. Это эффективно и выгодно. Да и будущие ученые разрабатывают новые приборы, стараясь делать их попроще. Опять-таки прекрасная школа взаимодействия теоретиков, экспериментаторов и практиков.

Строка воспоминаний: "Каким мне запомнился день 4 октября 1957 года, я долго вспомнить не мог. Я даже заглянул в свой чудом сохранившийся дневник за третий класс и ничего, кроме обычных замечаний: "мешал учителю", "вертелся на уроке", — за эту историческую неделю не нашел. Приходится признать, что событие, определившее как мою судьбу, так и жизни миллиардов жителей планеты Земля, прошло для меня более или менее незамеченным. Настоящий интерес к космосу пришел позже, и надо сказать, что не

Меньшую роль, чем реальные события, в этом сыграли книги Ефремова, Лемма, Брэдбери и Стругацких. Жизнь ученика 167-й школы из московского Дегтярного переулка шла своим, как теперь кажется, очень счастливым путем, и первые "раскаты" будущего я услышал в апреле 1961 года, когда, прибежав с уроков, увидел на экране старенького "КВНа" улыбающегося человека в авиационном шлеме. Помню, что меня тогда удивила его совсем не пролетарская, а княжеская фамилия — Гагарин".

— В свое время, по-моему, при Келдыше, было создано три типа спутников для научных исследований. Основа платформы общая, а приборы можно ставить разные. Какова судьба этого проекта?

— Это унифицированные спутники. Но от них, к сожалению, отказались. Теперь каждая фирма изобретает свои платформы. Появились даже наноспутники — вес их несколько килограммов.

— А ваши сколько весят?

— Несколько десятков килограмм — три-четыре десятка…

— "Космические птички", как мне кажется, пользуются успехом?

— Появилось много программ. Это, к примеру, программа малых (около 100 килограмм) спутников "Карат" НПО им. С. А. Лавочкина, на которых будут реализовываться многие проекты, в том числе и проекты ИКИ по исследованию магнитосферы. Еще ни один спутник "Карат" не улетел, но уже образовалась очередь из пяти аппаратов, которые ждут своего часа. По этой же программе мы занимаемся очень интересным экспериментом "Резонанс". Это система спутников, которые будут летать в "чувствительной области" ближнего космоса.

— Что вы имеете в виду?

— Когда-то Черчилль называл Балканы "мягким подбрюшьем Европы", ну, а мы между собой эту область называем "мягким подбрюшьем магнитосферы Земли". Эта область, ее можно представить как "кухню космической погоды", находится на расстоянии 25-30 тысяч километров от Земли. Там холодная плазмосфера контактирует с очень энергичными частицами радиационных поясов. Система неравновесна, в ней развиваются неустойчивости, которые приводят к "высыпанию" энергичных частиц в атмосферу. Здесь в полной мере проявляются удивительные "коллективные свойства" плазмы. Плазма — это не просто газ заряженных частиц, а ансамбль, состоящий из частиц и возбужденных ими волн (коллективных движений). В общем, очень интересная область для хорошей науки. Мы много занимались ионосферой, а на "космической кухне" бывали лишь эпизодически. Теперь там будет работать система из четырех малых аппаратов, и, надеемся, мы получим от них уникальные данные.

— Почему именно четыре?

— В космосе, как и вообще в природе, "все течет, все изменяется", двигаются и сами спутники. Поэтому несколько аппаратов нужны хотя бы для того, чтобы отделить изменения параметров плазмы в пространстве от их же изменений во времени. В наших условиях запуск нескольких, возможно, малых спутников — наиболее верный и эффективный путь развития космической науки в России.

— Надеюсь, не единственный?!

— Второй путь хорошо известен. Это исследования планет, Солнца, солнечно-земных связей. У нас в этой области большой задел. Проект "Фобос-Грунт" — пример. Я имею в виду анализ грунта спутника Марса и доставка его на Землю. Вокруг этого проекта кипело и кипит много страстей. Ряд обстоятельств подталкивал к преждевременному запуску аппарата, хотя он был не готов к работе в космосе. Удалось отложить пуск, и сейчас идет спокойная работа. К сожалению, приходится ждать два года до следующего астрономического "окна", когда возможен полет, но торопиться не следует — тут должна быть максимально возможная уверенность в успехе. Мы говорим об автоматических аппаратах, которые способны совершить мягкую посадку на других планетах и их спутниках, взять там грунт и привезти его на Землю. Технический задел у нас очень неплохой: советские аппараты работали в 60-70-е годы на Луне довольно основательно. Я не берусь судить, насколько для геологов оказались полезными те образцы грунта, что привезены с Луны, но "свою дорожку" там мы проложили, коль уж не смогли послать туда космонавтов.

— Работа автоматов была эффектной, полезной, но, к сожалению, это было уже очень давно, и космическая техника ушла далеко вперед. Точнее, должна была уйти…

— Согласен. Это так. Однако исследование Луны вновь становится актуальной задачей. Раньше на первом плане был сам факт доставки грунта и на место, где его брали, внимания особенного не обращали. Но теперь нам известно, что Луна очень разная, и надо внимательно подойти к ее исследованию. Опять же не следует забывать и о возможности освоения Луны — это тоже надо закладывать в программу исследований. Хотя создание жилой лунной базы, скорее всего, нецелесообразно, на Луне можно разместить автоматические станции и научные приборы, и их эффективность будет много больше, чем у их наземных или "орбитальных" аналогов. И, конечно, автоматическим станциям предстоит поработать на Венере и на Марсе. Наш предыдущий опыт обязательно пригодится.

— Вольно или невольно мы перешли к мечтам, к будущему.

— Иначе работать в космосе нельзя…

Строка воспоминаний: "Весной 1973 года новым директором ИКИ был назначен академик Р. З. Сагдеев, и началась великолепная эпоха "бури и натиска". Ветром перемен в Институте повеяло очень быстро. Я был тогда председателем Совета молодых ученых, пробился на прием к новому директору и попросил его прочесть лекцию для молодежи. До этого такие лекции прочитали И. С. Шкловский и Я. Б. Зельдович. Роальд Зиннурович, как мне показалось, с энтузиазмом отнесся к этой идее и через несколько дней в битком набитом не только молодыми, но и пожилыми учеными конференц-зале прочитал лекцию "Специфика космических исследований".

Многими положениями этого выступления зал был ошарашен. Институт должен был стать совсем другим — мощным, динамичным центром космической науки, инициатором новых и смелых космических проектов, требующих самоотверженной работы и эффективной отдачи от всех сотрудников. У меня сохранились отрывки из записей этой лекции, и, пересматривая их сейчас, я еще раз удивился — почти все из задуманного тогда удалось выполнить.

Постепенно, как я понимаю сейчас, преодолевая вязкое сопротивление чиновничества разных ведомств и уровней, Р. З. удалось сделать Институт центром международного сотрудничества. Началось это с проекта "Союз — Аполлон", а кульминацией явился проект ВЕГА, до сих пор остающийся высшим научным достижением наших экспериментов в космосе".

— Что же в перспективе?

— Следующий далекий проект — спутник Юпитера Европа. Европа покрыта толстым ледяным панцирем, под которым, как сейчас установлено, находится океан жидкой соленой воды. Возможно, там можно найти следы жизни либо какие-то признаки того, что жизнь могла бы зародиться на Европе. С научной точки зрения там много интересного, но и задача очень трудная. Европа находится внутри радиационных поясов Юпитера, там высокая радиация, и аппаратуре довольно сложно будет "прожить" длительное время. Американцы рассчитывают поработать там сто дней, нам, может быть, и месяца хватит… Но "жить" там — нелегкое дело… Однако если это удастся осуществить, то отдача может быть большой. Старты планируются на 2020 год.

— Это фундаментальные исследования Солнечной системы?

— Конечно. Чтобы четко и осмысленно вести эту работу, необходимо выстроить своеобразную иерархию задач, которые должна решить космическая программа России. В современной науке главную роль играет астрофизика. И она развивается стремительно. Но в ней исключительно важна сложная техника. Американцы в этой области ушли далеко вперед по технологиям, наше приборостроение, к великому сожалению, не способно изготавливать (за редким исключением) столь сложные приборы. Иное дело - исследования в Солнечной системе. Здесь мы способны выступить достойно. Надо изучать Луну. Довольно долго думали до сих пор, что ничего особо интересного там нет, мол, все ясно и очевидно. Однако это не так. Американские спутники обнаружили там линии воды. Существует гипотеза о существовании в окрестностях лунных полюсов залежей водяного льда. Сейчас ее проверяют. Происхождение лунного льда пока не совсем ясно: его могли принести кометы, либо он мог появиться в результате взаимодействия солнечного ветра с грунтом Луны… Кроме этого, наличие воды на самой Луне означает, что на ней можно получать энергию, а значит, меняется и программа создания лунной базы. Вопросов еще очень много, и дальнейшие лунные исследования, в том числе и забор грунта, надо проводить с учетом этих задач не только исследования, но и освоения Луны. Сейчас в НПО им. С. А. Лавочкина готовится программа исследования Луны, в котором мы попытаемся дать ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с нашим спутником, а также провести разведку лунных ресурсов. Важно, что эта программа будет выстроена по принципу преемственности: каждый следующий проект будет опираться на результаты предыдущего.

— Опять в той или иной форме возвращаемся к селенитам, которые были столь популярны в начале ХХ века и которым фантасты посвятили сотни романов! Настойчиво продолжаем искать в космосе себе подобных…

— А почему такой интерес к Марсу и Европе?! А вдруг там что-то есть?! Хотя бы "мертвая жизнь", хотя бы…

— Венера и Меркурий уже не интересуют?

— Ну почему же?! Один из проектов, который недавно у нас обсуждался, "Венера-Д". Это мягкая посадка на планету. Предполагается, что аппарат "проживет" там несколько часов, а не минут, как было раньше. Уже придуманы разные технические средства, чтобы сделать такой интересный эксперимент. И к Меркурию летит "международная команда" спутников — проект "Бепи Коломбо", названный в честь итальянского астронома, в которой мы участвуем. Это европейский и японский аппараты. Старт назначен на 2016 год. На обеих станциях среди приборов есть и приборы нашего Института.

— Там, где возможно, вы стараетесь "проникнуть" со своими приборами?

— Это одно из наших направлений. Пока нет или очень мало своих работающих аппаратов, стараемся участвовать в международных проектах. Сначала мы планировали добавить к тем двум меркурианским станциям и третью — посадочную. То есть отправить к Меркурию флотилию автоматических станций, которые дополняли бы друг друга. Но не сложилось — не смогли по срокам. То, что не удалось делать для Меркурия, постараемся реализовать на спутнике Юпитера. Кстати, на Европу в 2020 году должна пойти флотилия из четырех аппаратов: наш, американский, европейский и японский. У каждого из них своя программа работ, которая сливается в одну, общую.

— Усилия международного сообщества объединяются?!

— Хочу сказать правду: с нами не очень хотят объединяться, так как мы не считаемся надежными партнерами. От нас не хотят зависеть, так как мы довольно часто подводили партнеров. И прежнего доверия, которое было в советское время, уже нет. Но в данных проектах зарубежные ученые от нас не зависят: мы запускаем свой аппарат отдельно, сами распоряжаемся и управляем им, и только исследования координируем. Конечно, в случае неудачи наши партнеры много потеряют, но в целом их планы не нарушатся. Так что никаких проблем с международным сотрудничеством нет, любое участие наше в проектах только приветствуется и на Западе, но сложности возникают внутри России. Аргумент один: "средств нет". Так что во всех сценариях работ в космосе все делается так, чтобы партнеры не зависели от нас критически. Обидно, что так складывается, но иначе уже быть не может.

— А с Китаем есть контакты?

— Есть. Китайские ученые и инженеры участвуют довольно активно в проекте "Фобос-Грунт". Они сделали малый спутник для исследования Марса. Наш КА доставляет его туда. Название у спутника красивое, по-моему, в переводе звучит как "Восточная заря". В нашей области это первый реальный эксперимент. Они вкладывают в космические технологии очень большие деньги, хотят очень быстро всему научиться. Я бываю в Китае раз в два-три года, и каждый раз как будто в новую страну приезжаю — они развиваются очень быстро. В первый приезд видел реки велосипедов, а сейчас их почти нет — одни машины…

— У меня такое же ощущение. Но, по-моему, космических амбиций слишком много?

— Мы тоже так начинали. И от тех амбиций до сих пор не освободились, а ведь в них легко утонуть… Но в Китае есть четкая программа исследований в космосе, и они стараются ее осуществлять, в полной мере используя опыт американцев, нас и европейцев. Лунный спутник работал у них неплохо… Когда есть политическая воля, то можно развиваться очень быстро. Китайцы это лишний раз подтверждают.

— Амбициозные проекты нужны?

— Конечно. И необходимо, чтобы они стали приоритетными.

— И какой из них может быть?

— Полет на Марс. Конечно, нужна международная кооперация, но подобный проект должен стать национальным. На мой взгляд, это будет намного эффективней и важнее, чем то, что обсуждается сейчас.

— Вы имеете в виду нанотехнологию?

— И ее в том числе.

Строка воспоминаний: "В одной из антиутопий Станислава Лемма человечество разочаровалось в исследованиях космоса и занялось построением сытой и спокойной жизни на Земле. Это не вполне фантастика — фактически таковым было отношение к космосу и вообще к науке в постперестроечный период (правда, достижению благополучной жизни для большинства граждан это не помогло). Человек — сложное создание, ему всегда будет мало только хлеба, и космос стал для человека новым (и достижимым) горизонтом, границей неизведанных и манящих миров. Но помимо Космоса — символа преодоления, дающего романтические ощущения новизны и тайны, жизненно необходимый если не отдельному человеку, то всему человечеству, космос, и особенно наш "земной" ближний космос, все больше будет становиться ареной практических и даже будничных дел. Здесь, наверное, есть какая-то глубинная диалектическая связь возвышенной романтики и приземленной прагматики. Первая всегда (но не сразу) окупается и приносит практические результаты. Странам, претендующим на лидерство, нужны крупные и амбициозные космические проекты".

— Вы ни слова не сказали о Международной космической станции…

— Взгляды меняются и развиваются, я не вижу в этом ничего плохого. Наверное, лет пять-шесть назад я не сказал бы того, что говорю сегодня. В самом начале я был полным противником МКС, считая, что это полная потеря сил и средств. Почему? Это были 90-е годы, в космонавтике вообще ничего не было, научный космос прекратил свое существование при Ельцине. Мы начали ставить свои научные приборы на западные аппараты, а МКС забирал основные средства. Делалось это не столько во имя науки, сколько ради политического престижа. Нотеперь уже можно оценивать случившееся, не искать виновных или невиновных, а воспринимать то, что стало реальностью. МКС позволила сохранить "человеческий облик" нашей космонавтики, и в этом ее заслуга. Развивается космическая медицина, это, безусловно, важно. Американцы в этой области постоянно у нас многому учатся. И если мы начнем не только говорить, но и вести подготовку к пилотируемому полету на Марс, то опыт работы на МКС, безусловно, будет востребован и полезен. За минувшие годы мы многое потеряли в космонавтике, но уникальный опыт длительных пилотируемых полетов все-таки сохранили. Конечно, МКС развивается. Там было много чисто технологических экспериментов. Но науки, к сожалению,

Пока не слишком много. Мне нравится, к примеру, эксперимент "Плазменный кристалл" — исследование свойств пылевой плазмы в условиях микрогравитации, которые оказываются весьма необычными. Он проходит под руководством академика Фортова. Это очень интересная физика. Это хороший пример. Но ученые работой на МКС пока не очень удовлетворены. Предлагалась обширная научная программа, но потом она заметно сократилась. Но мне кажется, у МКС есть неплохой научный потенциал, и академическому сообществу надо пристальнее вглядеться, какие эксперименты можно сделать на станции.

— Давно пора!

— Сейчас этим обеспокоена вся научная общественность, так или иначе связанная с работой МКС. Мы, в частности, предлагаем отправить на орбиту ряд приборов, предназначенных для беспилотных КА. На станции можно провести с помощью космонавтов их испытания, усовершенствовать, чтобы потом отправить в дальний космос. Это одно из направлений. Можно провести ряд экспериментов по "космической погоде" в ионосфере, той области, где летает МКС. Предлагаем запустить с МКС маленький спутник, который будет летать рядом и передавать информацию.

— Когда-то перед началом запуска первых сегментов МКС собирались со всех научных учреждений России предложения по научным экспериментам. Академик Уткин возглавлял комиссию, которая сортировала эти предложения. Владимир Федорович рассказывал мне, что поступило около 500 проектов, один другого лучше. Какова же их судьба?

— Кое-что реализовано, часть устарела, часть готовится к запуску. ЦНИИМАШ недавно провел большую работу по корректировке списка возможных экспериментов, выделил наиболее приоритетные, устранил те, что устарели… Мы стараемся использовать МКС для малых спутников. Тот же "Чибис", о котором я упоминал, мы поместим в "Прогресс". После разгрузки "Прогресс" будет отстыкован от МКС, и специальное устройство уведет его на сто километров вверх от орбиты станции. Так что не было бы МКС, не было бы подобных экспериментов… Нам сейчас надо подумать, как именно использовать станцию — она ведь уже есть, и решено, что будет работать до 2020 года. Однако, на мой взгляд, будущее у пилотируемой космонавтики должно быть другое. Наработанный ресурс полетов вокруг Земли нужно использовать на другое.

— Полеты на Луну, Марс, Венеру и в дальний космос?

— Вряд ли человек полетит куда-то дальше Марса. Венера тоже слишком "горячая" для пилотируемых полетов. Другие планеты находятся в зоне повышенной радиации. Остаются, по сути, только Луна и Марс. Конечно, там все могут сделать роботы, но человек обязательно туда полетит. Такова уж природа человеческая.

— Не кажется ли вам, что руководство страны до конца не оценивает то, что сделано поколением, которое еще живет? Я имею в виду выход человечества в космос.

— Для меня это очень болезненная проблема… Был юбилей запуска первого искусственного спутника Земли. Пятьдесят лет! Весь мир признает это событие началом новой эпохи в истории человечества. Как директор Института космических исследований, я приложил все усилия, чтобы достойно отметить эту великую дату, которой наш народ по праву гордится. Руководство страны так и не появилось на наших торжественных мероприятиях.

— Все должно было быть иначе: вас должны были они приглашать!

— Но случилось так, как случилось: никто не приехал… Может быть, из-за того, что чувствовалась ностальгия по тем временам, когда космонавтика была на первом плане и ей уделялось особое внимание. Сейчас же, откровенно говоря, похвастаться особенно нечем… Жаль, конечно… В 2011 году нас ожидает два великих юбилея. 50 лет со дня полета Юрия Гагарина и 100 лет со дня рождения Мстислава Всеволодовича Келдыша, одного из величайших ученых ХХ столетия. Рядом с Институтом площадь, которая носит его имя. Но нет ни памятника, ни скверика - ничего нет… Думаю, что про Юрия Гагарина обязательно вспомнят, а вот про Келдыша могут и забыть. Эти два человека заслуживают особого отношения в нашей стране, и надо сделать все возможное, чтобы память об их делах жила в душе каждого жителя России.

Беседу вел Владимир Губарев

Лев Матвеевич Зелёный (род. 23 августа 1948, Москва) - советский и российский физик. Академик РАН (2008), доктор физико-математических наук, профессор, директор Института космических исследований РАН (с 2002 года). Вице-президент РАН с 2013 года.

Основным направлением научной деятельности является физика космической плазмы. Им опубликовано более 700 научных статей, он имеет более 6000 цитирований своих работ, опубликованных после 1975 года. Индекс Хирша - 35.

Биография

В 1972 году окончил факультет аэрофизики и космических исследований МФТИ. С 1972 года работает в Институте космических исследований РАН.

Научная деятельность

• Член бюро Отделения физических наук РАН
• Руководитель Совета по координации научных исследований по направлению «космические технологии, прежде всего, связанные с телекоммуникациями и системой ГЛОНАСС, а также развитие наземной инфраструктуры»
• Член бюро Совета РАН по работе с учёными-соотечественниками, проживающими за рубежом
• Член бюро Совета РАН по космосу
• Иностранный член Болгарской АН (2008)
• Член бюро COSPAR

Награды

• Лауреат премии Президента Российской Федерации в области образования 2003 года (совместно с др.) - за работу для образовательных учреждений высшего профессионального образования «Новое направление в системе подготовки специалистов высшей квалификации в области космической науки и техники на основе интеграции фундаментального и прикладного образования с использованием современных информационных технологий».
• В 2004 году награждён офицерским крестом за заслуги в установлении научных контактов между Россией и Польшей.

Зелёный: В Викисловаре есть статья «зелёный» Зелёный прилагательное, обозначающее зелёный цвет. Зелёный … Википедия

Зелёный (значения) - Зелёный имя прилагательное, основное значение зелёный цвет. Имена собственные: Зелёный поселок городского типа в Ногинском районе Московской области. Зелёный (атаман) Данило/Дмитрий Терпило, атаман Зелёный (1886, Триполье 1919, в бою под… … Википедия

Действительные члены РАН за всю историю существования - Полный список действительных членов Академии наук (Петербургской Академии наук, Императорской Академии наук, Императорской Санкт Петербургской Академии Наук, Академии наук СССР, Российской академии наук). # А Б В Г Д Е Ё Ж З … Википедия

Действительные члены РАН - Новое здание Президиума РАН Членами Российской академии наук являются действительные члены РАН (академики) и члены корреспонденты РАН. Главная обязанность членов Российской академии наук состоит в том, чтобы обогащать науку новыми достижениями.… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Институт космических исследований. Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт космических исследований РАН Институт космических исследований (ИКИ РАН) Руководители Директор … Википедия

Факультет аэрофизики и космических исследований МФТИ - Факультет аэрофизики и космических исследований Московский физико технический институт Английское название Faculty Aerophysics and Space research of MIPT Декан Негодяев Сергей Серафимович … Википедия

Учёные Болгарской АН - … Википедия

Лауреаты Сталинской премии в области литературы и искусства - (полный список) Содержание 1 Список лауреатов 1.1 1941 1.2 1942 1.3 1943 … Википедия

Знамённый гербовник - У этого термина существуют и другие значения, см. Гербовник. Знамённый гербовник сборник знамён полков Российской империи. Содержание 1 История 1.1 Перечень полковых гербов … Википедия

Папанов, Анатолий Дмитриевич - Анатолий Папанов Имя при рождении: Анатолий Дмитриевич Папанов Дата рождения: 30 октября 1922(1922 10 30) … Википедия

Книги

• Солнечная система. Космические стихи , Оборин Лев. "Солнечная система"-это стихи о космосе, дополненные интересными научными фактами. Если вас волнуют звёзды и астероиды, если хочется разобраться, как устроен мир, если вы любите захватывающие…