Анализ стихотворения М.Цветаевой «Тоска по родине»
У Марины Цветаевой была очень сложная судьба. Несколько лет ей пришлось прожить за границей в эмиграции. Однако свою любовь к родине она пронесла через все беды, выпавшие на её долю. Неприятие поэзии Цветаевой, а также стремление поэта воссоединиться с эмигрировавшим мужем и стало причиной выезда Цветаевой за границу. В эмиграции Марина была очень одинока. Но именно там она создала своё замечательное стихотворение «Тоска по родине!», поэтому можно абсолютно точно сказать, что тема этого произведения – Родина, а идея – любовь Цветаевой к своей Отчизне.
Композиция стихотворения довольно необычна. Особую роль в ней играет контраст. Внутренний мир героини противопоставляется равнодушному и циничному окружающему миру. Цветаева вынуждена существовать среди «газетных тонн глотателей» и «доильцев сплетен», которые принадлежат к двадцатому веку. Однако о себе героиня говорит так: «А я – до всякого столетья!».
В этом стихотворении М.Цветаевой есть множество изобразительно-выразительных средств. Например, это контекстуальные антонимы: родина – «госпиталь или казарма», родной язык – «безразлично – на каком непонимаемой быть встречным!», «роднее бывшее – всего» - «всего равнее». Также стихотворение насыщено сравнениями: «дом…как госпиталь или казарма», «камчатским медведем без льдины», «остолбеневши, как бревно, оставшееся от аллеи». Кроме того в этом произведении Цветаевой большую роль (на мой взгляд) играют слова «всё равно», «всего равнее», «совершенно одинокой быть», «из какой людской среды быть вытесненной – непременно», «где не ужиться», «где унижаться». Именно с помощью этих слов и прочих средств выразительности наиболее ярко подчёркивается одиночество героини, её неприязнь к чужой стране, а также грусть и страдание от разрыва с родной землёй. А в словах «душа, родившаяся где-то» вообще звучит полная отстранённость от конкретного времени и пространства. От связи с родиной вовсе не осталось ни следа.
Интересна и интонация этого произведения. Из напевной и плавной она превращается в ораторскую, даже срывающуюся на крик:
Мне безразлично - на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья - он,
А я - до всякого столетья!
Стихотворение «Тоска по родине!» написано четырёхстопным ямбом, а ритм стихотворения весьма необычный. В нём нет мерности и спокойствия, скорее наоборот! Здесь присутствует особый цветаевский ритм, который диктуется чувствами и только чувствами, которые испытывает поэт в момент вдохновения.
Интересна и рифма этого произведения М.Цветаевой. В ней нет точности и согласования:
Тоска по родине! Давно
Разоблачённая морока!
Мне совершенно всё равно –
Где совершенно одинокой
Быть…
Можно заметить, что в первой и третьей строке точная рифма (давно-равно), а во второй и четвёртой – неточная (морока-одинокой). Однако это свидетельствует об искренности речи Цветаевой, что характеризует поэта только с лучшей стороны!
Конец стихотворения очень необычен. До него всё произведения было пронизано отрицанием родины, но вот звучат последние строки:
Но если по дороге – куст
Встаёт, особенно – рябина…
И всё… Простое многоточие… Но сколько любви, сколько нежности к Отчизне в этих строках! Героиня понимает, что в её душе навсегда останется частичка её Родины. Она навсегда связана с родной землёй.
Как бы там ни было, начало новой России, новой жизни произошло с литературного упадка – цвет нашей литературы, интереснейшие люди современности выехали за рубеж. Вынуждены были уехать Бунин, Ходасевич, Куприн... Уехала и Марина Цветаева. О своём отъезде она сказала так: «Мне не так грустно уезжать, ведь я покидаю не свою Россию, а чуждую мне страну Эс-Эс-Эс-Эр».
Никто, я думаю, не посмеет сказать, что годы поэта в эмиграции были лёгкими. Там, за рубежом, Марина Цветаева так же не прижилась, как, мне кажется, не смогла бы прижиться нигде. Именно поэтому я склонна думать, что эти её стихи – своеобразный ответ жизни. Она пишет:
«Мне совершенно всё равно –Где совершенно одинокой
Быть...»
Для усиления эмоционального накала, чтобы помочь читателю, нам выделяют слово «где». И действительно, именно на это слово падает основное логическое ударение строфы.
Тема произведения определена, по-моему, в первых двух строках:
«Тоска по родине! Давно
Разоблачённая морока!»
В дальнейшем эта мысль только подтверждается, автор пытается достучаться до нас, убедить, что родина не всегда помогает человеку. Иногда она просто выкидывает тебя за борт, как совершенно лишнюю вещь.
Конечно, необходимо помнить о нетождественности лирического героя или героини автору. Однако в этих стихах, на мой взгляд, автор как раз стремится показать нам свою жизнь, свои переживания, и именно поэтому я позволю себе рассматривать Цветаеву в качестве основного действующего лица, главного, да в общем-то и единственного, героя...
Эмоционально сравнение дома с казармой, госпиталем. Этим, наверное, Марина Ивановна хотела показать нам основные приметы возможной жизни на родине: вечную войну с системой или смерть...
В третьей строфе поэт сравнивает себя с пленным львом:
«Мне всё равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом...»
Автор словно кричит нам: «Мне всё равно, кто все-таки задавит меня, застрелит этого пленного льва!» Не сомневается Цветаева и в том, что она не соответствует никаким системам, для нее чужды мелкие переживания. Уверена она и в том, что единственное место, где она полностью раскрывается, – это её внутренний мир:
«Быть вытесненной – непременно –
В себя, в единоличье чувств».
Вечная борьба не оставила Цветаеву и после выезда за рубеж. Ошибочно предполагать, что её жизнь за границей была легкой, что она упорхнула навстречу приятной жизни, открестившись от проблем родины. Существовала негласная цензура, трудно было печататься. Марина Ивановна в письмах рассказывала, насколько нелегко было издавать стихи. И хотя многое писалось «в стол», публикации оплачивались крайне небольшими суммами, поэт понимала, что если она возвратится в Советскую Россию, ей просто не дадут писать (а прикрываться советским реализмом и творить в «две стопки, как делали это некоторые, я уверена, она не смогла бы), а без стихов она погибнет.
В этих стихах используется четырёхстопный ямб, интересно, что в некоторых строках выпадает ударный слог (например: «В дом, и не знающий, что – мой...»). Перекрёстная рифмовка (которая, кстати, сохраняется на протяжении всего произведения) и мужская рифма в сочетании с женской клаузулой придаёт стихам уверенность, точность, постоянство.
Интересно и ярко, на мой взгляд, сравнение лирической героини, а я уже упоминала о близости образа автору, с дикими и сильными животными: в третьей строфе поэт сравнивает себя с пленным львом:
В четвёртой строфе наше внимание снова сразу же приковывают строки
«Где не ужиться (и не тщусь!),
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично, на каком
Не понимаемой быть встречным!»
Эти строки особенно интересно рассматривать, понимая, что Цветаева в первую очередь – Поэт. И этими же строками она доказывает – родной язык, неисчерпаемый на средства выразительности, перестал быть языком, на котором она может быть понята. Но вместе с тем, надо отдать должное, Марина Ивановна понимает, что не язык виноват в этом, а люди... И тогда уже становится не важно, кто не понимает – «свои» или «чужие»...
Особенную лексическую и философскую выразительность несут в себе слова, заключённые в скобки:
«(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)».
Они показывают на изменения, произошедшие в людях, на их постепенную деградацию: сначала это нейтральное слово «читатель», затем насмешливо-пренебрежительное «газетных тонн глотатель» и, наконец, полное презрения «доилец сплетен». Именно поэтому и пишет
«Двадцатого столетья – он,
А я – до всякого столетья!»
Цветаева, я думаю, таким образом выражает своё отношение к людям, которые предали все возможные и невозможные нравственные ценности.
У этих стихов богата не только лексическая, но и синтаксическая выразительность. Обилие восклицательных знаков, тире, построение предложений, выбирающихся за границы строк – всё это создаёт напряжённое настроение, стихи словно сами читаются взахлёб.
Цветаева, однако, не отрицает своей привязанности к России, она лишь уточняет: «Роднее бывшее – всего». Именно та Россия, в которую она уже больше не смогла вернуться, хоть и приехала в СССР – её Родина.
Необыкновенный дар этого поэта – умение так пугающе, но оттого не менее верно предсказывать будущее. «Так край меня не уберёг» – это удивительно точное описание состояния автора. Она, я думаю, уже тогда понимала, что настанет время, когда России станет стыдно, что она уехала, Марина Ивановна уверена – такое время не может не настать!
Последняя строфа – кульминация этих стихов. В ней так удачно применены все возможные приемы выразительности формы, слова и рифмы. Впервые у этом произведении используется внутренняя рифма:
И всё – равно, и всё – едино».
В этих же строках используется и анафора:
«Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё – равно, и всё – едино».
Вкупе они создают небывалое доселе напряжение, образуют композиционный нерв произведения, подводят нас к завершению.
Необходимо объяснить, на мой взгляд, синтаксическую и интонационную выразительность последней строфы. Прежде преобладали восклицательные интонации, уверенность, чувствовалось, что Цветаева искренне верит в написанные строки. И только в абсолютном конце произведения, возможно из-за одного из символов России – рябины, она позволила себе слабость усомниться, поколебаться...
Та эпоха требовала особенной внутренней твёрдости, уверенности, чтобы сохранить себя, не затеряться в сером планктоне уравниловки, и я считаю, что Марина Цветаева, как никто другой смогла выкрикнуть, выстрелить, да так громко, что мы до сих пор слышим это. Если бы у меня была возможность что-то сказать Цветаевой, я бы поблагодарила её за то, что она сохранила для нас настоящую русскую Литературу, такую же настоящую и живую, как и она сама...
Марина Ивановна Цветаева
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…
Марина Цветаева по праву считается одной из выдающихся русских поэтесс 20 века. Ее произведения по своей глубине, точности образов и удивительной правдивости передачи мироощущений нередко сравнивают со стихами Пушкина и Лермонтова. Примечательно, что многие темы, затрагиваемые в творчестве русских классиков, были не чужды и Цветаевой. Одной из них является осмысление своего места в жизни и отношения к родине.
С Россией, а, точнее, с Советской властью, у Цветаевой сложились весьма непростые взаимоотношения. Поэтесса никогда не подвергалась политическим гонениям и не являлась врагом народа, чего не скажешь о многих литераторах первой половины 20 века. Все обстояло намного хуже - идеологи социализма попросту ее игнорировали, считая, что творчество Цветаевой насквозь пропитано буржуазными пороками и не может представлять какой-либо ценности для советского общества. Именно по этой причине после революции Цветаева, оставшаяся верной прежнему укладу жизни и монархическим взглядам, практически нигде не публиковалась, хотя и предпринимала множество попыток донести до читателей свое творчество. И именно по этой причине в 1922 году поэтесса приняла решение покинуть Россию и воссоединиться с мужем, белогвардейским офицером Сергеем Эфронтом, который после разгрома деникинцев обосновался в Праге.
Сергей Эфрон, Марина Цветаева с Георгием (Муром) и Ариадна Эфрон. Вшеноры (Чехия), 1925
Здесь в 1934 году было написано философское и полное горечи стихотворение «Тоска по родине!», в котором поэтесса, пытаясь осознать свое жизненное предназначение, приходит к выводу, что ее творчество больше никому не нужно.
Годы, проведенные в эмиграции, были не самыми лучшими в жизни Цветаевой. Однако поэтесса понимала, что тем из ее друзей, кто остался в России, приходится намного сложнее. Отголоски надвигающегося кошмара, именуемого построением нового общества и связанные с гибелью тысяч людей, постоянно доходили до поэтессы. Да и сама она в полной мере успела хлебнуть горя в послереволюционный период, когда осталась без средств к существованию и вынуждена была отдать в приют свою младшую дочь Ирину, которая в 3-летнем возрасте скончалась там от голода.
Дочери Марины Цветаевой и Сергея Эфрона: старшая дочь Ариадна и младшая дочь Ирина (справа)
Поэтому в стихотворении «Тоска по родине!» поэтесса отмечает, что ей, в сущности, безразлично, «по каким камням домой брести с кошелкою базарной», и что именно считать своим домом , зная, что уют семейного очага и то счастье, которое он дарит, остались в далеком прошлом. Цветаева подчеркивает, что на чужбине, равно как и в России, ей приходится не жить, а выживать, и эта бесконечная борьба за существование делает ее жестокой, безликой и, что самое ужасно, ко всему равнодушной.
Поэтесса признается, что фактически вынуждена жить прошлыми воспоминаниями, которые для нее являются роднее всего . Но при этом она понимает, что возврата к старой жизни нет, и не будет. Более того, мрачная действительность постепенно стирает грани между прошлым и настоящим, поэтому Цветаева отмечает, что «все признаки с меня, все меты, все даты — как рукой сняло». Такие мироощущения очень часто свойственны космополитам, однако поэтесса никогда не причисляла себя к таковым. Родина всегда была для нее чем-то святым и непоколебимым. Однако оказалось, что и родная страна может стать предательницей, убийцей души и всего того, что так важно и близко для каждого человека.
Справедливости ради стоит отметить, что в 1939 году Марина Цветаева все же получила разрешение на возвращение в СССР. И это стремление вновь увидеть страну, которую поэтесса безгранично любила, стало для нее раковым. В 1941 году, через два месяца после начала войны, поэтесса покончила жизнь самоубийством после того, как в очередной раз осознала, что не нужна ни своей стране, ни своему народу.
Судьба М. И. Цветаевой сложилась трагично. Достигнув известности
в период «серебряного века» русской литературы, она эмигрировала
после социалистической революции 1917-го года в Европу,
где долгое время жила в нищете и забвении. В конце 30-х годов Цветаева
вернулась на родину, но это не принесло ей счастья. Большинство
членов ее семьи было репрессировано. Во время войны Цветаева
оказалась с сыном в эвакуации и, не выдержав испытаний, покончила
с собой. Стихи Цветаевой так же трагичны, как и ее судьба. Редко
кому в русской поэзии удавалось достигнуть такой крайней степени
экспрессии. Попробуем определить особенности поэзии Цветаевой
на примере стихотворения «Тоска по родине! Давно...»
Произведение написано в 1934 году, в эмигрантский период творчества
Цветаевой. Его основная тема заявлена в первой строке - это
тоска человека по родине. Автор необычно раскрывает тему ностальгии.
В девяти с половиной строфах чувство тоски по родине
отрицается, лирическая героиня прямо заявляет, что ностальгия -
«давно разоблаченная морока». Цветаева пишет о том, что ей безразлично,
где жить, на каком языке говорить, потому что всюду она
одинока, стена непонимания стоит между ней и другими людьми.
Однако в финале стихотворения неожиданно прорывается недосказанное
признание о мучительной тоске по России, и мы понимаем,
что все предыдущее заявление о равнодушие к родине - лишь попытка
заглушить эту тоску. Две последние строчки раскрывают
истинные переживания поэта:
Но если по дороге-куст
Встает, особенно-рябина...
Цветаева использует фигуру умолчания, обозначая ее многоточием,
и достигает этим мощного эффекта неожиданности. У лирической
героини словно перехватывает дыхание, она не может продолжать,
потому что рябина слишком живо напоминает ей об оставленной
родине. Эта недосказанность передает чувство поэта лучше, чем
подробные ностальгические воспоминания.
Цветаева была поэтом-новатором, она смело использовала новые
формы, так что ее часто сравнивали с Маяковским. К сожалению,
новаторство Цветаевой часто приводило к непониманию ее со стороны
современников. И в эмиграции, и в Советском Союзе к ее поэзии
относились крайне настороженно. Как и Маяковский, Цветаева
использует неточные рифмы: «морока» - «одинокой», «базарный» -
«казарма», «чувств» - «тщусь». Она активно применяет синтаксический
перенос, то есть границы строки и предложения не совпадают:
Так край меня не уберег
мой, что и самый зоркий сыщик...
Стихотворение словно бы не отпускает читателя, строки переливаются
одна в другую, как кровь в живом теле. Поэтическую «кровь»
подгоняют любимые Цветаевой тире и восклицательный знак. Кроме
синтаксических пауз, в стихотворении множество пауз авторских,
«поэтических», создаваемых при помощи тире. Оно употребляется
в стихотворении 18 раз! Семь восклицательных знаков придают произведению
мощную экспрессивность.
В композиции стихотворения важную роль играет прием контраста.
Душевный мир лирической героини противопоставляется окружающему
миру - равнодушному, казенному, пошлому. Поэт существует
среди «газетных тонн глотателей», «доильцев сплетен».
Эти обыватели принадлежат двадцатому веку - о себе лирическая
героиня заявляет: «А я - до всякого столетья!».
Звучание произведения усиливается при помощи анафоры: Цветаева
трижды начинает предложения со слова «где», подчеркивая
курсивом логическое ударение. Стихотворение приковывает внимание
читателя благодаря использованию инверсии, поэт специально
нарушает привычный и гладкий порядок слов, например:
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться...
Цветаева создает необычные метафоры: «ощетиниваться пленным
львом», «камчатский медведь без льдины», «доилец сплетен».
С ненавистью пишет об обывателях, гиперболизируя их любовь
к «глотанию» «газетных тонн». Сравнения помогают Цветаевой передать
холодность чужбины («как госпиталь или казарма»), свое одиночество
(«как бревно, оставшееся от аллеи»). Эпитеты Цветаевой
метафоричны: призыв родного языка она называет «млечным».
Итак, в стихотворении «Тоска по родине! Давно...» ярко раскрываются
особенности таланта Цветаевой. Она выступает как смелый
новатор, ломающий привычные рамки стихотворения: нарушает
«правильный» порядок слов, создает оригинальные метафоры, подбирает
необычные рифмы, творчески относится к знакам препинания,
особенно к тире. Контрастная композиция и фигура умолчания
в конце помогают достичь в стихотворении мощного эмоционального
эффекта. Одинокая, неприкаянная, тоскующая по родине душа
поэта отчетливо видна в каждой строчке стихотворения.
